«Хорошие были времена, — подумал Ннака. — Несмотря ни на что».

— Как говорят в Доме Удачи — я сделал верную ставку. Да, я не стал владыкой, но быть рядом с тобой, даже на втором месте — меня устраивало. Это очень близко к Золотому Змею. Да, я не буду пить кровь бога, не буду дарить ему кровь четлан, но всё равно я чувствовал его дыхание. Я так ждал признания! — Ннака весь потянулся к владыке. — Твоего признания! Но ты возвышал всегда других. Старого Кочи, врага Ицкагани, просто воина — кого угодно только не меня!

— Я очень тебя ценил… — подал, наконец, голос Сухая Рука. — Ты великолепно управлял казной, и это была самая важная должность в нашей державе. Я ценил это. Я закрывал глаза на твои… проступки.

— Благодарю, владыка! — едко засмеялся Мясо. — Такая честь. Должность торгаша. И я отличный торгаш. Полезный торгаш. Словно какой-нибудь инструмент. Мотыга. Или серп. Хороший серп Ннака. А то, что он подворовывает: так это ничего. Он же заработает еще больше! Выгодно?

— Жаль, что ты не рассказал мне свою историю раньше, — Хуакумитла опустил глаза.

— Да? Тогда бы я стал твоей самой-самой главной Рукой? — Ннака попытался поймать взгляд брата. — То есть, все-таки казначей — это не настолько уж почетная должность? А что мешало оценить меня по достоинству раньше? За то, что я делал! За то, что сидел у твоего тела с палкой, когда ты был болен после смерти той служанки! За то, что смог унять наемников-оцколи! А они мне очень дорого обошлись…

— Ты всё неправильно понял, Мясо, — вздохнул владыка, качая головой. — Но теперь уже поздно что-либо менять.

— Теперь поздно, — согласился пленник.

— Я не смогу тебя простить. А, если и смог бы, то всё равно не смогу тебе доверять, как раньше. Но, в знак нашей былой дружбы, я могу исполнить твое желание. Хочешь, я организую для тебя изгнание? На корапиле тебя отвезут к морю: к Закатуле и дальше — к дальним городам востока. Если ты поклянешься не возвращ…

— Нет! — резко отмахнулся Ннака. — Я не хочу уезжать и не буду ни в чем тебе клясться. Я знал, на что иду, и уже тогда готов был отвечать за то, что делаю. Но просьба у меня к тебе есть. Верни меня Змею! В Крыле. По старому обычаю.

Хуакумитла передернулся. Многие поговаривали об этой странности владыки: тот не любил крови Не нравился почему-то ему вид текущей крови, не видел он в этом источника силы. Сам стремился смазать и укрыть любую свою рану. Вот и в походе велит пострадавшим в бою воинам сразу заматывать раны — лишает духов-покровителей платы за защиту. Говорят, даже кровь бога он пьет только во время публичных обрядов. Да и то старается лишь пригубить ее, но не глотать. Это многие замечали.

— Я хочу, чтобы меня принесли в жертву в истинном храме, в Крыле. Хочу вернуться к богу нашего рода, чтобы получить возможность вернуться. Чтобы попытаться выполнить договор с Золотым Змеем.

— А что за договор? — не подумав, спросил владыка. И замер.

Ннака тоже замер. Он посмотрел на Хуакумитлу удивленным, пристальным взглядом. Не шутит ли его пленитель? Но Сухая Рука смутился очень по-настоящему, он так притворяться не умеет.

— Ты не знаешь? — улыбка озарения расцветила его лицо, убрав тень постоянной боли. — Может ли быть такое? Твой отец не рассказал тебе о связи нашего рода с богом? О нашем родовом обещании?

«Он всегда, всегда казался мне странным, — лихорадочно носились мысли в его голове. — Может быть, духи лишили его памяти? Я слышал о подобных случаях… Или… Или чужой дух поселился в его теле?! Забрал его и притворяется наследником владычного рода!».

Ннака быстро опустил глаза, чтобы дух (если в теле Хуакумитлы сидит именно он) не прочитал его мысли. Владыка недовольно сопел.

— Запамятовал, — наконец, с наигранным равнодушием ответил он. — В детстве отец мне что-то такое говорил, но я тогда не придал значения. И со временем забылось.

«Ну да, конечно, — молчаливо язвил пленник. — Забыть такое! Да скорее можно забыть, как дышать!».

— Расскажи мне, что это за договор? — после паузы спросил Сухая Рука. Голос выдавал его волнение.

Бывший казначей поднял голову и рассмеялся.

— Вот уж нет, володыко! Я проиграл и полностью в твоей власти, но боги перед смертью подкинули мне подарок. Я ни за что не расскажу тебе это! Можешь, начинать меня пытать, но ты не узнаешь тайну нашего рода! И на тебе прервется благословение Змея! А вот я вернусь, я вернусь снова, чтобы выполнить предначертанное!

Ннака расправил спину.

— Пытай меня! Зови подручных, жги мое тело — я не расскажу тебе ничего!

— Не буду, — Хуакумитла грустно улыбнулся. — Ты заслужил право на эту маленькую месть. Ты умрешь, как и просил, Мясо. На алтаре, в старом храме.

Он легко поднялся на ноги. Постоял. Вздохнул.

— Мне очень жаль, что так всё вышло.

Глава 28. Лодки! Лодки?

На мне было две рубахи, но я кутался в расписной закатульский плащ, потому что на вершине храмовой пирамиды пронизывающий зимний ветер вгрызался в тело ледяными зубами. Хорошо, хоть утренний стылый дождик закончился.

«Нет, надо заняться одеждой нормальной! — подумал я под зубовный стук. — А то ходим, как дикари, в тряпочки заматываемся! Нужно, хотя бы, штаны их научить делать».

«Опять ты со своими колонизаторскими замашками, — зарычал папановский бас бога. — Прекращай мне проецировать на ребят свои «белые» вкусы. Не нужны им твои штаны, неудобны они. Да и нечего тут изобретать: ты же видел воинов аколуа? Там у некоторых полных доспех был — целые стеганые комбинезоны со штанинами до щикотолок».

«Заставлять никого не буду, — буркнул я в ответ. — Но себе лично штанов наделаю. Ты бы лучше не гундел под руку, а рассказал, что за договор у тебя с владычным родом?».

«Опять-двадцать пять! — закатил невидимые глаза Золотой Змей Земли. — Ну, мне-то откуда знать? Твое психологическое величество давно, вроде бы, выяснило, что я — это ты. Альтер-эго… Разве могу я знать то, чего не знаешь ты?».

«Да, ладно, — отмахнулся я. — Мне оно и не надо. Я больше в образовательных целях».

И все-таки, нет-нет, а тайна Ннаки, которую тот унес с собой, всплывала у меня в голове. Тогда мы вернулись в Крыло, и я примерно наказал всех, кто присоединился к мятежу, потом казнил и своего внезапного кузена. Как и обещал, принес в жертву со всеми почестями. Лично. Правда, мы со старым шаманом Ецли-Ицла сделали это не прилюдно, а по-тихому, чтобы не плодить в народе новых баек и легенд.

Затем, стараясь забыть этот нелепый бунт, как страшный сон, я почти месяц провел в Излучном, переводя хозяйство на мирные рельсы. Задача была крайне важной, ибо война нанесла ощутимый урон экономике. Торговля зачахла. В Излучном, которое уже пятый год упорно переходило на товарное производство, возник пресловутый кризис этого самого перепроизводства. Товары некому сбывать. Я организовал пару больших торговых караванов на север, выдал самым ценным мастерам беспроцентные ссуды (хвала богам, что с медными «клювиками» это стало несложно сделать).

Медно-тумбажное производство переориентировали на мирное русло, решил, что пока запасов нового оружия хватает, для экстренных случаев у меня теперь имеется гигантский арсенал каменных копий, мак, топоров и прочего. В мастерской Облачного Деда и у Луча Света начали делать инструменты для работ с камнем и обработки полей. Этой весной я собирался расширять свою «аграрную революцию» за пределы старой и новой столиц. Искал крестьян, готовых делиться опытом, договаривался с вождями, чтобы не чинили препоны.

Осенний урожай в горах, кстати, оказался не очень. Отчасти из-за того, что большое количество рабочих рук было занято на войне… и не все из этих рук удалось вернуть к родным полям. К весне придется закупить зерно, либо дополнительно обобрать толимеков (чего делать не хотелось). Вообще, от краха, вызванного войной, ситуацию спасало только обилие добычи. Каждый воин принес домой несколько голов (мера веса) ценностей, а уж казна забита так, что и Ннака не смог всего утащить. Но опять же, все эти богатства почти некому продавать — зачахла торговля-то!